СИСТЕМНЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ: ИНФОРМАЦИЯ И ОТРАЖЕНИЕ

Шардыко С.К. (контакт с автором: direct@cbibl.uran.ru

КОНКУРС КАК ЭФФЕКТИВНЫЙ МЕХАНИЗМ
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ НАУЧНОГО ИНАКОМЫСЛИЯ

(Часть статьи: Шардыко С.К. Универсальная технология мобилизации
интеллектуальных ресурсов // Русский экономический вестник. Выпуск № 3.
Екатеринбург: Уральский институт бизнеса, 2004)

Отечественные научные супермонополии, следуя в кильватере мировой науки или имитирующие ее, не оставляют ни материальных, ни интеллектуальных ресурсов для организации научно-технических прорывов в постиндустриализм. В условиях якобы “конкурсного” отбора исследовательской тематики, осуществляемого при отсутствии хотя бы видимости справедливой состязательности в так называемых конкурсах на гранты, они всячески сознательно тормозят развитие новейших направлений НТР. В результате “советская наука”, а о российской науке в этом смысле говорить вообще не приходится, оказалась неспособной выдать прогноз реального развития ни социальной сферы, ни развития техники, ни будущего самой науки. Достаточно вспомнить сверх всякой меры “оптимистичные” прогнозы развития атомной и термоядерной энергетики, озвученные в середине 80-х годов на предпоследнем съезде КПСС [1]. В то же время, прогнозы социального и научно-технического развития, оказавшиеся наиболее близкими к реальному ходу событий, были оттеснены далеко на периферию академического сообщества. Но и сегодня в постсоветской России опыт, накопленный составителями этих прогнозов, академическая наука отказывается использовать [2]. В этом, очевидно, и состоит одна их фундаментальнейших проблем прогнозирования – проблема адекватного и своевременного отбора составителей прогнозов (СП). Впрочем, не менее фундаментальной является и другая проблема прогнозирования, связанная с инфильтрацией результатов прогнозов в сознание лиц, принимающих решения, практику принятия государственных решений.

Принятый сегодня так называемый “конкурсный отбор” научной тематики через конкурсы РФФИ, РГНФ и другие (региональные) фонды появился у нас в результате заимствования одного из элементов либеральной схемы принятия решений. В то время, когда обсуждалось и принималось это решение, многим казалось, что это выход из застоя, характерного не только для советской экономики, но и для советской науки тоже.

Однако недолгая история “объективных” научных конкурсов на отечественной почве свидетельствует, что заимствованная схема не обеспечивает должного выбора СП. Так, еще в докладе на международной конференции “Наука и образование в стратегии национальной безопасности и регионального развития”, автор смог заявить, что прогнозы, составленные как реализация победивших в конкурсе проектов по межведомственной научно-технической программе “Перспективы научно-технического развития России”, не будут иметь большой эвристической силы [3]. Где сейчас эта программа? – вопрос этот не требует ответа.

Самый, пожалуй, принципиальный недостаток этой системы состоит в том, что конкурс проектов и заявок, конечно же, направлен на отбор СП, оперирующих с потоком событий индустриальной эпохи, закончившейся в нашей стране 19-21 августа 1991 года [4]. Ангажированные конкурсом СП не работают с потоком постиндустриальных событий, давно уже захлестнувших Отечество. Более того, – события такого рода ими не наблюдаются. Так, вне всякого сомнения, наиболее фундаментальное достижение физики в 1998 году было сформулировано как квантовотермодинамические и релятивистскиквантовотермодинамические соотношения неопределенностей, чреватые, в частности, переосмыслением такого фундаментального понятия как абсолютный нуль температур. Это достижение, полагаем мы, имеет важное, принципиальное значение и для науки, и для создания принципиальных технологий XXI века, а потому мы кратко опишем его.

М.В. Ломоносов сделал вывод о том, что существует предельная степень холода, при которой прекращается всякое движение корпускул – мельчайших частиц вещества. Ниже этой предельной степени холода температура опуститься не может. В XIX веке было установлено, что данная степень холода не может быть достигнута за конечное число циклов холодильной машины, а потому она и была названа абсолютным нулем температур. То есть абсолютные температуры тела могут быть только положительными. Но вот в середине XX века будущий Нобелевский лауреат Норман Рамзей с коллегами установил, что некоторые физические системы можно скачком “нагреть” до температур выше бесконечной температуры, и эти температуры будут отрицательными. В середине 70-х годов автором этой статьи было экспериментально показано, что, вопреки представлениям самого Н. Рамзея и других физиков, эту температуру можно измерить. В начале 90-х годов автором, опиравшимся на работы Г. Фешбаха, было введено понятие соотношений неопределенностей температуры и энергии, температуры и времени, температуры и координаты, откуда следовало, что существует не совпадающая с абсолютным нулем предельно низкая температура, являющейся константой для каждого конкретного вещества. Появление этой предельно низкой температуры, отличной от абсолютного нуля, означает существование температурной “щели” около нуля и позволяет надеяться на возможность осуществления неравновесного скачкообразного перехода в принципиально иной физический мир, лежащий ниже абсолютного нуля. Не смотря на то, что эти идеи были неоднократно опубликованы в академической печати, доложены на международных, национальных и всероссийских конференциях по физике и философии, член-корреспондент РАН Садовский, не углубляясь в существо дела, публично на заседании Президиума УрО РАН (16 января 2003 г.) обозвал их “бредом сивой кобылы”. Он сделал это потому, что

Новые идеи – это ЧП для официальной науки

Стремления этих людей естественны. Тот, кого жизнь волей благоприятных обстоятельств (нередко семейного свойства) или счастливого случая вознесла на высочайшие ступени научной иерархии, и кто, предчувствуя опасное для своего нынешнего “лидерства” появление сильных конкурентов, обладающих оригинальными идеями, оснащенных новыми перспективными технологиями, способен и готов на все: на ложь, клевету, донос, лишь бы сохранить свой статус, свое положение, ну и, естественно, свои доходы. И самый простой способ достичь этого, состоит в том, чтобы сохранить сложившуюся в стране интеллектуальную ситуацию, даже если она чревата национальным позором, и грозит катастрофой. Заметим, что реализация этих стремлений осуществляется через механизм подавления научного инакомыслия.

Механизм подавления научного инакомыслия был неотъемлемой компонентой “официальной советской науки”. Нельзя утверждать, что он был изобретением советской власти. Скорее всего, ученые “старой школы” смогли обновить давно уже сформировавшийся в России механизм подавления, переоснастив его, сообразно новым политическим условиям. Невероятно высокая эффективность этого механизма объяснялась тем, что он направлял свое действие не только и, даже, – не столько против уже предъявленных в форме революционных идей претензий к научному сообществу, сколько против идей, еще только нарождающихся, еще четко не отрефлексированных, а поэтому, как бы и не существующих для науки и общества, а, следовательно, и не способных оказать реального сопротивления внешнему давлению.

Ошибочно думать, что механизм подавления нового в науке сформировался стихийно, хотя, конечно же, стихия “частных тружеников” науки сыграла в его формировании немалую роль. Нет, этот механизм формировался и совершенствовался сознательно наиболее известными и, можно сказать, передовыми школами советской науки. Более того, этот процесс управлялся из академических центров. Невероятно, но факт, в 1964 году Президиум АН СССР принял закрытое постановление, “запрещающее всем научным советам и журналам, научным кафедрам принимать, рассматривать, обсуждать и публиковать работы, критикующие теорию Эйнштейна” [5]. И это при всем том, что сам Альберт Эйнштейн, имея в виду, конечно же, и свою теорию, решительно заявил “Всякая теория, в конце концов, слышит свое собственное “Нет!””.

Механизм подавления научного инакомыслия, превратившийся за годы советской власти в особый социальный институт оказался наиболее устойчивым в коллизиях политических перетасовок и передела госсобственности. Он сумел сохранить себя в обвальном и необратимом распаде “большой советской науки” [6].

Со второй половины 80-х годов действие этого механизма эффективно дополняется негативным воздействием на российский интеллектуальный процесс внешних управленческих центров. Свидетельством того, что это воздействие имеет место быть как санкционированная правительством США государственная политика, является, например, текст выступления министра энергетики Соединенных Штатов Б. Ричардсона в Национальном пресс-клубе 3 марта 1999 года. Глава министерства, созданного в результате реорганизации “Манхеттенского проекта” для производства военных ядерных материалов, заявил, что министерство отслеживает “угрозы, исходящие от оружия массового уничтожения на самой ранней стадии его разработки” [7]. Они, особо подчеркнул министр, способны делать это на этапе зарождения идей, выявляя эти опасные для свободы идеи с помощью различных “благотворительных фондов” – Сороса, Маккартуров и других. Этому же способствуют и различные организации, комитеты, комиссии, созданные при непосредственном и активном участии самих российских ученых. На достижение этой же цели направлено регулярное сканирование жестких дисков персональных компьютеров российских ученых [8].

Поскольку ситуация в мировой науке стремительно меняется – науку не остановить закрытыми постановлениями, то те, кому государство вверило право руководить отечественной наукой, пусть ценой ее прогрессирующего отставания, но всячески стремятся как можно надежнее отгородить Отечество от мировой научной и технической мысли. Сегодня для этого используется весьма эффективная технология – “утечка мозгов”. Начальник Правового управления Госдумы, наш земляк В.Б. Исаков говорил автору [9], что к ним неоднократно поступали сигналы о том, что Соединенные Штаты финансируют обширную программу отвлечения российских ученых от науки. Именно так – отвлечения! Выявляются перспективные ученые, особенно молодые. Они приглашаются на Запад, где им создаются “комфортные”, конечно же, в сравнении с российскими, условия работы, и… и ничего не происходит. Ученые работают, но ровным счетом никого не интересуют результаты их работы. Цель программы состоит в том, чтобы вырвать исследователя из национального окружения, лишить его корней в Отечестве, а Отечество – генератора принципиально новых идей. Участвующий в этой программе ученый переносится в этнокультурный вакуум, где он стремительно и необратимо дисквалифицируется, после чего – выбрасывается. Достаточно посмотреть все ту же газету “Поиск”, как тут же создается впечатление (хочется надеяться - ошибочное), что она, размещая объявления о заграничных стажировках, грантах и т.д., обслуживает, желая того или нет, эту программу развала российской науки. Напомним, что реализация этой программы соответствует интересам нашей научной “элиты”, поскольку это еще один механизм устранения, а то и мягкой ликвидации конкурентов.

О намерении академической элиты сохранить неизменным существующий порядок вещей свидетельствуют, казалось бы, не имеющие к постсоветским реалиям “дела давно минувших дней”. Именно желанием осуществить перестройку науки аппаратными (бюрократическими) методами было сформулировано крепко уже забытое постановление 1985 года “О совершенствовании оплаты научных работников, конструкторов и технологов промышленности”. По замыслу его авторов оно должно было активизировать огромный отряд советских ученых, поднять отечественную науку на “должную” мировую высоту. Однако, реакция сообщества советских ученых на это постановление была весьма показательной. Проведенный в те годы анализ результатов перехода на новую систему оплаты научного труда подразделений УрО АН СССР показал, что система дала обратный эффект. За редчайшим исключением она была использована для повышения зарплаты лишь некоторой весьма незначительной и без того неплохо оплачиваемой части работников науки. Наблюдалось стремление администрации сохранить зарплату обанкротившимся руководителям даже в тех исключительнейших случаях, когда под сильным давлением общественного мнения она была вынуждена лишать их “командных постов”. И на протяжении 90-х, и сегодня выход из безнадежной ситуации, сложившейся на пути к “рынку”, руководители науки видели и продолжают видеть преимущественно в увеличении объема государственного финансирования учреждений науки.

Нельзя сказать, что положение, сложившееся в отечественной науке в 70-80-е годы, и закрепленное годами “перестройки” и “реформ”, есть нечто для нас новое. Вот, что писал Д.И. Менделеев, характеризуя положение, в котором на рубеже ХХ века оказалась тогдашняя Академия наук. Признавая гигантские заслуги европейских ученых в становлении русской науки, Дмитрий Иванович, тем не менее, констатировал, что преобладание в императорской академии “иностранцев, чуждых России или же русских, не знающих ее”, превратило “русскую Академию” в совершенно оторванный от общества организм, не имеющий “никакого значения не только для мирового развития науки, не только для интересов России, но даже и просто для кружка лиц, который держится близ этого учреждения, когда-то славного”.

История повторяется. Один раз она повторяется как трагедия, второй раз – как фарс, если не как... трагедия невероятных масштабов.

N.B.: Материал размещен на сайте с личного согласия его автора – кандидата философских наук, ученого секретаря Центральной научной библиотеки Уральского отделения РАН Шардыко Сергея Кирилловича.

Литература и примечания

1. В решения XXVII съезда КПСС были записаны, в частности, абсурдные с точки зрения автора, кстати, главного редактора журнала “Энергоанализ и энергоэффективность”, положения, среди которых - ускоренное развитие ядерной энергетики, предполагающее 5-7-кратное увеличение к 2000 году выработки на АЭС (Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1986). Отметим, что, и нынешняя российская власть в этом отношении мало, чем отличается от советской власти. И это, не удивительно, советчики – те же! (См. нашу критику этих советчиков: Шардыко С.К. Стратегический энергетический ресурс XXI века // Энергоанализ и энергоэффективность. 2004, № 1, с.23-24).

2. Так, не смотря на многочисленные публикации автора на эту тему из планов научной работы ЦНБ УрО РАН, где автор работает старшим научным сотрудником и ученым секретарем, распоряжением одного из академических чиновников была исключена тема “Разработка основ организации производства фундаментальных и прикладных теорий”, ранее в 2002 году поддержанная грантом РФФИ-Урал № 02-06-96408. Данная тема включала в себя следующий объем работ на 2004 год: подготовку к печати монографий “Квантовая термодинамика: эксперимент, философские основания, теоретические принципы и перспективы практического использования” и “Синергетическая теория информации. Введение и практическое использование”, “Критические ресурсы русской модернизации: язык, наука, идеология”, а также разработку теории взаимосвязи воспроизводства материальной и духовной жизни общества, разработку методических материалов учебного курса “Морфология современного мировоззрения” (курс уже два года читается автором в Уральском институте бизнеса).

3. Шардыко С.К. Наука на переломе эпох // Наука и образование в стратегии национальной безопасности и регионального развития. Екатеринбург, 1999, с. 217-222.

4. См.: Шардыко С.К. О методе изучения будущего (Опыт исследования длинного кризиса 1991-2007/10 годов) // Русский экономический вестник. 2001, № 1, с. 61-73.
Отметим, что опубликованный в 2002 году список 52 технологий федерального уровня не может определить технологический облик России в XXI веке именно по этой причине. Он составлен из потребностей развития технологий индустриального настоящего, и даже прошлого, но не создания технологий постиндустриального будущего. Так, этот список содержит пункт о развитии технологий глубокой переработки нефти. Но, это потребность настоящего, поскольку нефть не может стать стратегическим энергетическим ресурсов наступившего столетия (Шардыко С.К. Стратегический энергетический ресурс XXI века // Энергоанализ и энергоффективность. 2004, № 1, с. 23-24). Нефть из сферы промышленного использования будет вытеснена не потому, что она иссякнет, а новыми высокоэффективными технологиями, позволяющими использовать новые стратегические энергоресурсы, новыми формами социальной жизни общества, в частности, не требующими дальних перевозок автомобильным транспортом.
Данный список технологий федерального уровня подвергся критике на состоявшейся в Екатеринбурге в 2002 г. научно-практической конференции “Наука и оборонный комплекс – основные ресурсы российской модернизации”. Список этот не есть результат “объективного” конкурса, но составлен в результате лоббирования в государственных органах сиюминутных интересов промышленных (индустриальных) групп.

5. Белозеров С. Борьба со “лженаукой” как способ подавления научного инакомыслия.

6. Шардыко С.К. Академия – реликт героической эпохи // Новости РФФИ. 1998, № 2, с.15-17.

7. Ядерный потенциал России находится под полным контролем США // Регион-эксперт. 1999, № 14, с.21-30

8. О возможности такого сканирования неоднократно предупреждали крупнейшие отечественные специалисты в области информационных технологий (см.: Бердышев В.И., Хохлов И.А. Информационные технологии и потенциальные опасности для развития России // Русский экономический вестник. 2001, № 1, с. 118-124).

9. Разговор этот состоялся в 1999 году.

Главная страница